Малая Родина в письмах

Письмо Четвертое.

Здравствуй мой друг!

Надеюсь, ты не забыл меня и сохраняешь в памяти последний эпизод рассказанной истории. Человеку приятно сознавать, что помнят и ждут с нетерпением его редких писем.
Как же короток человеческий век. Жизнь, длиною в шестьдесят или семьдесят лет ничтожно мала. Или, может быть, мне это только кажется? Я не прожила пока и половины этого времени. Не знаю, но, оглядываясь назад, в свое детство и юность, поражаешься, как мало сделано, как бесцельно прошло драгоценное время! У тебя не возникали подобные мысли? Порой проходит день, наступает ночь, и ты думаешь о всех прошедших за день событиях. А что, собственно, подарил этот день тебе или ты сделал для него? Как прожил еще один миг на земле, дарованный Господом? Становится обидно, что многое из намеченного не исполнил. Негодуешь и сетуешь на себя за то, что не прочитал оставленный на столе томик стихов, не дописал задуманной работы, не встретился с близкими друзьями, откладывая все на следующий день, подбирая подходящее время. А его-то может завтра и не оказаться. Оно возьмет и не наступит, улетит от тебя навсегда.
Извини, мой терпеливый друг, я предалась своим размышлениям, накопившимся за определенное время. Наверное, ты ждешь продолжения знакомой истории, далекой до завершения.
Тревожусь о том, что же у меня, в конце концов, выйдет. Осуществится моя затея с письмами? Заинтересуют они тебя как читателя?
Помимо истории о селе, в них, как ты успел, наверное, заметить, я делюсь с тобой своими мыслями и чувствами. С кем же мне поделиться, как не с тобой? Надеюсь, что мои отступления найдут отклик в твоей душе. Может быть, они натолкнут тебя на оригинальные идеи, мысли.
Однако позволь продолжить основную тему писем. Кажется, мой рассказ прервался на одном из владельцев села - Иване Никитовиче - Демидове. Да, об этом времени стоит рассказать особо.
Знаешь, он полюбил Ижевское. Частенько приезжал во владение. В один прекрасный день, то ли весенний, то ли зимний, ему вдруг в голову пришла дерзкая архитектурная идея: «А не заняться ли мне перестройкой села «прошпектами», как в Петербурге? Да и реформы ему не помешают, нужно же облагоустроить жизнь моих крепостных. Возможно, имение станет доходней. Может быть, и от меня доброе имя на земле останется?».
И что же ты думаешь, осуществил задуманное чудак-помещик. Ижевцы его потом так и прозвали «наш чудак». Село вытянулось на семь верст: три широкие улицы - Красная (центральная), Озерная (протянувшееся вдоль озера) и Польная (выходившая к полю) стали разделяться проездами. Выросли две каменные заставы — восточная и западная. А чуть позже, приблизительно в восьмидесятые годы девятнадцатого столетия, в центре села Иван Никитович строит на свои средства большой белокаменный храм. До этого в Ижевском стояла деревянная церковь.
На торжественную церемонию по случаю открытия храма приезжал епископ Рязанский и Зарайский Симон, который и совершил освящение в честь Казанской иконы Божьей матери.
Величественно стоял одноэтажный храм на Красной улице Ижевского. Своим архитектурным видом он напоминал корабль, застывший на середине плавания.На праздничные службы в нем собирались не только ижевцы, но и жители близлежащих сел и деревень. Храм был большой, вместительный, имел пять престолов.
Все внутренние своды расписывали русские умельцы: местные мастера и привезенные помещиком из Москвы. В золотых окладах висели на стенах иконы. Вместе с семигранным куполом и крестом церковь в высоту достигала 16 саженей. С храмом соединялась четырехъярусная колокольня.С разных концов Ижевского жители могли видеть ее макушку. Высоко поднималась ровная и прямая, как стрела колокольня . Каждую службу перед обедней забирался звонарь на один из ее ярусов, чтобы возвестить о начале литургии. Далеко разносился колокольный звон, разливаясь и уносясь в поднебесье дивными, благозвучными переливами. Торжественно и спокойно становилось на душе у людей от призывного перезвона.
По желанию Демидова установили на колокольне часы-куранты, чтобы ижевцы могли справляться о времени.
Содействовал и поощрял Иван Никитович отхожий бондарный промысел, развивающийся в те годы в селе. Им занимались мужчины. С приходом весны они уходили на путину в портовые города юга России, стоящие на полноводных реках: Волге, Дону; на морях: Черном, Азовском и Каспийском. Занимались они в основном изготовлением бочек и ящиков для хранения вина и рыбы. Возвращались домой в конце осени, когда портовые города уменьшали добычу морских продуктов, да и реки к этому времени становились не судоходными. Привозили домой большие деньги, на которые жила семья. Мало сельчан работало только на земле - крестьянствовало. Большинство старалось совмещать два занятия: крестьянский труд и бондарный промысел, что значительно помогало кормить семью.
Иван Никитович надеялся осуществить иные планы, о которых давно мечтал. Летом помещик любил сидеть на веранде своего двухэтажного дома, построенного на высоком берегу озера. Задумчиво смотрел он в убегающую даль, где простор и необъятность лугов перемежалась с зелеными поясами лесов. «Вот она природа! Нетронутая и нагая красота! Радуешь нас и еще сотни лет будешь радовать наших потомков. Мы уйдем, они уйдут, а ты останешься. Осенью царственно озолотишь свои одежды. Зимой подаришь прозрачно-белое кружево лесам и полям. Повиснут фигурные сосульки, что драгоценные украшения. Прийдет весна, и ты проснешься от ее солнечного прикосновения, как пробуждается сама жизнь. А лето красное покажется, станешь одаривать людей ягодами да грибами, сенокосы пойдут, соловьи запоют в садах. Молодые парочками будут сидеть на бережку, встречая бледно-розовые рассветы. И ничто не сможет украсть твоей красоты и спокойствия с нашей благословенной земли. Ради коротких минут любования ее необъяснимым волшебством стоит родиться и жить на земле!», - так, воображаю я, размышлял про себя помещик. Возможно, думал он и о строительстве еще одного храма в любимом селе. А, может быть, хотел ввести новшества в управление вотчиной. Кто знает, что задумывал «чудак- помещик»? Тайна скрыта за семью замками. Пришла смерть, над которой невластен человек. Для нее нет избранных, все равны перед ней. Но, порой, нам кажется, что ее неожиданность и стихийность выбирает неподходящий момент для человека и истории.
Умирая в Москве, Иван Никитович завещал наследникам похоронить себя в Казанском храме, недавно построенного им. При этом он добавил: «... если вы продадите Ижевскую вотчину, знайте, - продадите и меня...». Наследники выполнили просьбу покойного. Тело привезли в имение и захоронили внутри храма.
Под аркой против Царских врат южного придела погребен Иван Никитович Демидов, один из уважаемых владельцев села. Но время безжалостно к нашей истории или это мы вместе с ним не умеем сохранять ее памятники. Некогда над могилой лежала чугунная плита, теперь ее не видно. Во время ремонта ее закрыли перестеленными вновь полами.
В свое время можно было видеть и памятник, поставленный напротив могилы в углублении западной стены. «Памятник был сделан из дерева, но отштукатурен и прекрасно разделан под мрамор. Своим внешним видом он напоминал скрытый гроб больших размеров. На открытых сторонах его были прибиты мраморные доски, на которых полууставом написали божественные высказывания или стихи. На восточной части вместе с изображением алебастрового черепа головы выступали строки: «О, Ты, о Боже, глас детей внемли, толико в Небеси прехвален пред Тобою да будет отец их».¹
А у стены посреди гроба стоит колонна в два с половиной аршина, на которой, вероятно, возвышался бюст покойного. Над ней на стене висел овальный белый круг с надписью: «Под сим прискорбнейшим памятником погребено тело соорудителя храма дворянина Ивана Никитовича Демидова, родившегося в Туле 1725 года ноября 12 дня, а скончавшегося в Москве 1789 года февраля 3 дня. Жизни его было 63 года 2 месяца и 21 день».¹
После Ивана Никитовича Ижевское с деревнями унаследовал его сын - Иван Иванович. Память о его делах в селе не сохранилась. Неизвестно, что этот помещик хотел сделать для благоустройства жизни своих крепостных. Наверное, отведенное земное время он истратил на иные заботы. Суета сует закружила его и увела в свой омут развлечений, удовольствий и обычных мирских забот. Недолго он прожил на свете - в 1806 году умер. А имение унаследовал третий и последний владелец - Николай Иванович Демидов.
Он имел чин генерала от инфантерии. В основном занимался собой и своей служебной карьерой. Николай Иванович дружил с Аракчеевым, поддерживал связь со многими петербургскими чиновниками, заезжал к ним в гости. В имении бывал чрезвычайно редко, но держал для этого надежного приказчика. Через него узнавал обо всех делах Ижевского и регулярно получал оброк.
В конце двадцатых годов 19 столетия Николай Иванович собственноручно разработал «наставление об управлении вотчиной», включающее в себя 82 параграфа. Иногда «наставление» называли «Ижевской конституцией».
Думаю, что в этих параграфах есть интересные положения. В то время они значительно упорядочили управление селом и его жизнью.
Начинается «наставление» Николая Ивановича с вопроса об управлении вотчиной. Он постановил, что «вотчина управляется советом, состоящим из 6 человек: приказчика, или вотчиной головы, и пятью бурмистрами». Приказчика назначать, сменять и увольнять может лишь господин, а «бурмистры избираются от каждой части вотчины, собственною мирскою сходкою из своей среды...»¹ После избрания их кандидатуры должны утверждаться «властью господина»¹. Срок их полномочий укладывался в год.
Дела в совете решались по большинству голосов, однако приказчик как председатель совета имел два голоса.
В обязанности приказчика входило «строгое осмотрение за исправностью и поведением всех крестьян»¹. Бурмистрам же надлежало следить за благоустройством всей вотчины.
Под непосредственным начальством приказчика и вотчинного совета состояли два вотчинных старосты. Их избирали на мирской сходке. Первый заведовал расходами и доходами мирской казны, а второй - господской. Последний староста назначался советом для собирания с крестьян всей вотчины денежных сумм, казенных, господских и мирских оброков.
В помощь бурмистру избиралось около 20 частных старшин от каждой части вотчины на 4 года.
Сама же вотчина разделялась на четыре части. «В каждой начальствует собственный старшина, как доверенный общества»¹. Для делопроизводства и заведования письменными делами, вотчинный совет избирает «из способных и честных крестьян» старшего земского, утверждаемого господской властью. Старший земский «состоит под начальством приказчика и вотчинного совета, но в заседаниях совета он имеет право выражать свое мнение по тому или иному вопросу».¹
Вотчинный совет следил за своевременной уплатой крестьянами казенных податей, господского оброка и мирской суммы денег.
Расходование мирской суммы могло производиться во всякое время по мере надобности. На ее употребление испрашивалось разрешение господина или вотчинного совета. Бурмистры должны были сообщать «крестьянам всей волости, сколько оной употреблено, куда и для чего»¹.
Вотчинному совету строжайше запрещалось брать взятки, которые Николай Иванович в «наставлении» называет «подарками». «За таковое злоупотребление строго должен быть наказан не токмо принимающий, но и приносящий».¹
В заключение 82 параграфа автор документа писал: «...на благоразумие приказчика предлагать совету все относящееся до пользы господской и мирской, в управлении же ни сколько не отступать от правил, коими доселе правление руководствовалось по словесным преданиям»¹. Сейчас трудно разобрать, что же в наставление попало из «правил, коими руководствовались доселе, по словесным преданиям», что ввел и разработал сам помещик Демидов.
Однако очевиден тот факт, что основная идея - «самоуправляющейся общины - волости»¹ далеко необычное явление в те времена крепостного произвола в России.
Скорее всего, составляя подобное «Наставление об управлении», помещик думал не только о своих выгодах, связанных с увеличением дохода от вотчины, но и мечтал улучшить крестьянскую жизнь, наделяя властью простых людей. От честности и порядочности вотчинного совета, бурмистров, земских старшин зависело благосостояние ижевлян и благоустройство Ижевского.
Наверное, понимал это и Демидов, когда писал документ. Определенным образом его положения реализовывались на деле. Жизнь Ижевской вотчины отличалась от других поместий, что сказывалось на благоустройстве крестьян. Они платили оброк и не знали барщины, самостоятельно вели хозяйство, и ходили в иные города, сталкиваясь с городской культурой, за счет чего повышали уровень своих знаний.
Размышляя над тем далеким от нас с тобой времени, мой друг, думаю, что до конца его понять и прочувствовать мы не в состоянии. Лишь по многочисленным произведениям искусства и литературы представляются нам образы дворян и крестьян, их богатые особняки и деревянные избы, их занятия и интересы, наконец, их различное сознание и мышление.
И хотя об истинных намерениях, в нашем случае - помещика Николая Ивановича, можно только догадываться, однако возьмем на себя смелость сказать, что его «Наставления об управлении...» представляли собой прогрессивный шаг для развития Ижевского. Согласись, мой друг, далеко не каждый помещик девятнадцатого века ломал голову над сочинением подобного документа, заботясь о лучшей жизни своих крепостных
С тех времен нас разделяет почти двести лет. Изменилась эпоха и страна, крепостное право давно кануло в прошлое, изменился политический строй несколько раз Россия двадцать первого века резко отличается от России царствования, например, Александра 11. «Расхлябанные колеи» превратились в автомагистрали; свеча, горевшая на столе в настольную электрическую лампу. Нам не нужно добираться до Сахалина или Камчатки месяц или полтора на санях в лютый мороз, как княгиням Трубецкой и Волконской, поехавшим вослед своим мужьям. Самолет доставит нас туда за несколько часов, а поезд - за несколько дней. Думаю, что современники А. Пушкина удивились бы и испугались сначала, попав в один из ультраярких городов двадцать первого века.
Изменилась жизнь русских людей, многие социально-экономические и политические перемены облегчили ее стороны. Но другие горести и испытания легли на выносливые плечи народа.
Чем-то они напоминают те, что были и в прошлых столетиях. Да и чувства, переживания, устремления русских людей различных эпох похожи друг на друга. Любовь и ненависть, милосердие и зависть, гордость и высокомерие, тщеславие и властолюбие, доброта, надежда и вера. Человечество не утратит их до кончины мира, если не превратится в роботов, а планета не станет вторым Марсом.
Думается, что все-таки этого не случится. Наше сознание, наши чувства не погибнут, душа сбережет и воскресит доброту, милосердие, сострадание, если они вдруг будут потеряны или забыты.
Интересно, найдут ли отклик в твоей душе мои размышления? Надеюсь, что они что-то новое расскажут обо мне, моих переживаниях и чаяниях. Может быть, они окутаны грустью и тревогой, может быть... Не будем раскрывать тайны человеческого сердца, ее все равно не разгадать. А пока я заканчиваю очередное свое послание, жди продолжения в следующем.

«Vale!», - что в переводе означает «прощай! или будь здоров!».