Малая Родина в письмах

Письмо Пятое.

Добрый день, мой друг!
Мои письма прервались на некоторое время. Извини, но я не могла писать. Все мысли были поглощены событиями в Москве. Ужасная драма закончилась, здание театра вместе с заложниками освободили, но погибло больше ста безвинных людей. Вечером они пошли в театр. Ничего особенного, наверное, не предчувствовали. Никто из зрителей не мог и предположить, что окажется дома через пять или более дней. А несколько десятков вообще никогда не вернется: ни к родным, ни на работу, ни в земную жизнь. Какое страшное слово «никогда»! Как неотвратимо безнадежно оно звучит! Как привычны стали для нас подобные ситуации, в которых гибнут десятки, сотни наших граждан! Как мало мы откликаемся на столь страшное в своей обыденности дело! Только сердце покалывает, только ночью не можем уснуть, вспоминая в который раз лица погибших и их родственников. Мы бессильны в своем возмущении. Мы не можем повлиять на усовершенствование политического строя государства, которое не в состоянии уберечь и защитить своих граждан от бессмысленных войн и наступающего терроризма.
Как долго мы следили за событиями, молились в храмах и дома, веря в благополучный исход. Но произошла трагедия, которой подвластно последнее десятилетие в России. Вся страна надеялась, что страшная гостья не посмеет унести человеческие жизни, принести горе и испытание близким. Хотелось верить, что разум, гуманизм и любовь возьмут верх над политическими амбициями, жаждой наживы и власти. Но еще раз мы убедились, что человек в нашем государстве - ничто, обычный материал, который кроится и шьется по заказу аппарата чиновников. И никто и ничто не в состоянии искоренить подобный произвол.
В эти дни я с тревогой выходила на улицу, ездила в институт. Нельзя сказать, что я испугалась и больше времени проводила дома, нет, этого не произошло. Но чувство незащищенности, затерянности в огромном городе, обострилось.
Мне не хотелось писать. Не поднималась рука. Все чувства устремились в тот район Москвы, где случилась трагедия. Странно было наблюдать за привычной жизнью горожан, зная о страданиях людей, находящихся в этом же городе.
Совсем рядом, на противоположном конце столицы, стреляли и убивали людей, а ты только наблюдал, не имея возможности оказать посильную помощь. Как тяжело было наблюдать за трагедией, разворачивающейся на твоих глазах.
Трудно осознавалась гибель людей. Ведь каждый человека уникальное и неповторимое творение Господа. И никто не заменит его потерю для близких. Мне было больно смотреть за происходившим в столице. Горько и обидно за родное Отечество, которое не способно уберечь своих граждан даже в мирное время
Только сегодня я взяла себя в руки и решила написать тебе, мой друг.
Итак, продолжу прерванный рассказ. Напомню, что в предыдущем письме остановилась на Николае Ивановиче Демидове, последнем владельце Ижевского и его «Наставлении об управлении...».
После получения и прочтения его на вотчинном совете благоустройство Ижевского немного изменяется. Ижевцы стараются выполнять положения из «Наставления...» Демидова. Насколько это удалось, можно только догадываться. Но ижевские крестьяне жили более благополучно, чем крепостные иных губернских владений.
Составив «Наставления об управлении...», Николай Иванович продолжал жить в Петербурге. Мало тревожило его выполнение разработанных им же правил. Он был заядлым игроком, проводил время в дружеских компаниях, на балах или в театре. Ходили слухи, что барин даже стрелялся на дуэли из-за какой-то девицы, которую ему помешали выкрасть и увезти в свое имение. Она была знатна и хороша собой, «чистейшей прелести чистейший образец». Но, увы, в дело вмешался друг Николая
Ивановича. С ним они потом и выясняли свои отношения. Говорили, что
Демидов ранил приятеля, а сам вышел сухим из воды. Такая загадочная история о помещике ходила в народе!
В один из зимних вечеров, играя в очередной раз в карты у знакомого офицера, он спустил много денег.В общей сложности Николай Иванович задолжал более миллиона рублей. Встал вопрос о возмещения долгов.Разрешить его помещику помогают крестьяне, которые начинают ходатайствовать по поводу выкупа Ижевского. Два года тянулись переговоры, завершившиеся в 1832 году, после чего «12 тысяч душ обоего пола со всеми землями и угодьями выкупились, став «свободными хлебопашцами»».¹
За свою свободу крестьяне в течении тридцати лет выплачивали назначенную помещиком сумму. Почти три с половиной миллиона рублей пришлось выплатить ижевлянам, чтобы стать юридически свободными гражданами. За каждую ревизскую душу Демидов запросил 700 рублей, а за каждую десятину земли - 108. Непомерно тяжелый груз лег на плечи крестьян, потому что слишком дорогую цену установил Николай Иванович. В Подмосковье в те годы с согласия самих помещиков в подобных случаях платили в 2-3 раза дешевле.
После подписания всех документов в Петербурге Николай Иванович отослал в Ижевское письмо. В нем он уведомил жителей о свершившимся деле: «Благословением Всевышнего и священной волей монарха нашего свершилось вечное благополучие жителей Ижевской вотчины. Всемилостивейший государь император в десятый день сего июня соизволил осчастливить высочайшим утверждением условный акт, заключенный между мною и крестьянами об увольнении в звании свободных хлебопашцев. С сегодняшним благоговением и душевной радостью возблагодарил я Господа, положившего в сердце моем приступить к совершению благодетельного дела к составлению счастья слишком двенадцати тысяч человек обоего пола и их потомства, и поспешаю о сем радостном событии известить новых свободных хлебопашцев Ижевской вотчины и как своих друзей поздравить с
благополучным окончанием дела и совершившимся для них счастьем».’ Далее Николай Иванович пишет крестьянам последние «отеческие наставления жить в страхе Божьем и в покорности святой воле царя».¹ В конце письма Демидов предлагает считать ежегодным праздником 10 июня - день подписания документа о выкупе. В этот день он советовал ижевцам совершать общее моление во всех храмах.
Возможно, крестьяне запомнили наставления помещика, но праздником сей день не стал. Только через тридцать лет, когда все деньги, наконец, выплатили, ижевцы решили в честь своего освобождения построить церковь. Став свободными, они возблагодарили прежде всего Господа.
Церковь с колокольней построили из дерева, а освятили в честь священномученника Тимофея, епископа Прусского, память которого православная церковь совершает 10 июня. Именно в этот день имератор подписал документ, освободивший крестьян. Красивая стояла церковь, на славу постарались ижевские умельцы С. В. Мамырин и И. М. Дружинин. Украсили ее узорчатыми изразцами, покрыли лаком. Удаленная от людского глаза ( стояла она на кладбище), окруженная березовыми ветвями, тихо и мирно, словно в скиту, жила церковь. Служили в ней лишь по воскресеньям и праздникам, потому что в селе и без нее стояло четыре храма, один другого лучше. В основном в этой церкви отпевали покойников. Около ста лет простояла церковь. В середине прошлого века уроган снес с нее крышу, да и сама она наклонилась набок. Сейчас остался от нее один деревянный остов, пугающий видом одиночества и разрушения.
Замечу, мой друг, что ижевские крестьяне выкупились на волю за тридцать лет до отмены крепостного права в России. Это событие стало значительным этапом в истории развития села.
И несмотря на все недостатки выкупного дела, большую сумму, установленную помещиком, Демидов совершил благое дело для ижевских крепостных.
Память о нем с того времени сохраняется в истории Ижевского.
На этом пока завершаю еще одно письмо. В следующем послании продолжу разговор о событиях, последовавших после выкупа крестьян на волю.До свидания, мой дорогой друг! Всего тебе наилучшего!